Яков Кедми: Процесс необратимый — США превратятся в Японию

— Я не занимаюсь прогнозами, я отмечаю тенденции в американском обществе. Сказать, какие из них победят, невозможно, для этого надо обладать сверхъестественной интуицией. Но общие тенденции такие: победные заявления всех почти средств информации, и американской власти, и штаба демократической партии, оказались не соответствующими реальному развитию событий. Они не понимали того, что происходит в стране.

Вышло почти по Ленину: страна не захотела жить по-старому, а прежняя власть оказалась не способной жить по-новому. Если бы не грязные методы Хиллари Клинтон, то предвыборная борьба шла бы вообще между Сандерсом и Трампом: один — стопроцентный американец-миллиардер, а другой — старый еврей-социалист, у которого ничего нет за душой.

Такого в Америке никогда не было. Но сработал бюрократический аппарат, и на выборы вышел не Сандерс, а Клинтон, поставив тем самым Трампа в очень выгодную позицию: общее недовольство сыграло против Клинтон, в которой Обама видел продолжательницу своей политики. А этого американцы, как выяснилось, не хотят. И они проголосовали за Трампа с его весьма туманной политической позицией, сказав тем самым, что не желают продолжения того, что было.

— Чего именно?

— Американское общество вступило в очень серьезный кризис, который, по большому счету, можно охарактеризовать так: молодое поколение американцев до 40-45 лет от роду пришло к выводу, что хотя они выросли в более богатой Америке, чем их родители, и получили лучшее образование, чем они, им никогда не удастся добиться тех успехов, каких добились их родители. Эта часть населения проголосовала и против республиканцев, и против демократов.

Но в итоге к обновлению, как ни странно, пришла не Демократическая, а Республиканская партия. В ней на первые роли вышел человек, который сказал: «Я хочу другого». А Демократическая партия поставила на женщину-ретрограда, которая хотела оставить все, как есть. Но оставлять «все, как есть», американский народ не пожелал.

Плюс ко всему на это наложились колоссальные неудачи бездарной политики американских президентов в последние 20 лет. Ошибки совершали другие люди, но в этом году они ударили по Клинтон.

То есть Соединенные Штаты вошли в противоречие не только со своими внутренними проблемами, но и внешними: американская политика закончилась крахом везде — в Европе, на Дальнем Востоке, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке. И хотя американские избиратели не интересуются внешней политикой, это добавило негатива к общему фону. Американцы сказали, что они хотят жить в другой Америке.

— Возможна ли она, другая Америка? Трампу предстоит претворять в жизнь то, что наобещал. А наобещал он очень много. И, с моей точки зрения, самое сложное — это возвращение в Америку рабочих мест. Что-то ему надо будет делать и с финансовой системой, и с долларом. Способен ли он на все это?

— Вопрос не в том, сможет ли Трамп что-то сделать, а в том, возможно ли это в принципе. Он хочет вернуть Америку к состоянию, в котором она была раньше, когда основные виды производства находились в Соединенных Штатах и основное накопление капитала происходило там же. А для этого Америка должна отказаться от роли, которую она сегодня играет в мире.

Эта страна взяла на себя слишком много. Если взглянуть на огромное интеллектуальное и материальное богатство, накопленное в Соединенных Штатах, то станет ясно, что сделано это было за счет двух мировых войн, которые разрушили весь мир, но обогатили США. Эта страна развивалась в тепличных условиях, но времена изменились.

Нынешняя американская политическая гегемония служит американской экономике. Американские компании, в основном трансконтинентальные, — компании надгосударственные и свои доходы, в основном, получают за пределами США. Вернуть их на родину — это означает построить другую экономику. Другими словами, превратить Соединенные Штаты в Японию, которая живет за счет собственного труда и собственного развития. Но Япония при этом ограничена своими островами.

План Трампа — в мировом плане вернуть Соединенные Штаты к своим естественным границам. Это усилит Соединенные Штаты внутренне, но при этом ограничит власть и доходы крупнейших международных монополий. За это и развернется основная борьба. Насколько Трамп в ней преуспеет — увидим. Но процесс, который сейчас начинается, означает возвращение Соединенных Штатов к своим естественным размерам в мире, потому что в нем появились и другие силы, которые требуют своего места в мировой экономике.

— Этот процесс необратимый?

— Необратимый.

— Но Трамп рано или поздно уйдет. Восемь лет — максимум, на что он может рассчитывать. И на смену ему, вполне возможно, придет другой, снова с желанием мировой гегемонии?

— Я не люблю пользоваться сравнениями с нацистской Германией, но на уроках истории надо учиться. Гитлер пришел к власти в 1933 году. И через шесть лет Германия уже была самой сильной страной в Европе, одной из сильнейших в мире, с мощной экономикой и сильной армией. Не вдаваясь в анализ конкретных деталей, из этого можно сделать вывод: за восемь лет реально добиться очень многого.

Возьмем другую страну — Советский Союз. В 1932 году в СССР еще не было ни современной армии, ни промышленной инфраструктуры, с трудом восстановили то, что было до революции, до Первой мировой войны. Но в период начиная с 1932-го по 1941 год, за девять лет, страна сделала скачок, который помог ей выстоять в тяжелейшей войне. В общем, за пять, семь, восемь лет можно сделать очень многое, но и потерять тоже.

— Какой позиции Трамп будет придерживаться в международных делах? Он не раз говорил о том, что стремится наладить отношения с Россией…

— Американцы ни на кого не смотрят, как на равных, они, в том числе и Трамп, считают себя «первее всех первых». До сих пор, когда заключались все договоры между Россией и Соединенными Штатами, американцы заключали их так же, как они заключали их с индейцами, и смотрели на вас, как на краснокожих, не равных себе.

Такое отношение ко всему миру глубоко укоренилось в американских элитах — экономических, государственных, политических, интеллектуальных. Это разновидность расизма: я принадлежу к общности, которая лучше других, поэтому мне полагается больше прав, и я должен предписывать вам, более примитивным, как вам жить. Это высказал Обама, когда заявил: мы определяем правила, которым должен подчиняться весь мир.

Позиция Трампа не будет такой резкой и агрессивной, но за одно поколение это не уходит. Понятие «равенство» противоречит американской системе, американскому образу жизни, американскому пониманию, потому что там в основе всего лежит принцип: «Докажи, что ты лучше». Но «лучше» и «успешнее» еще не дают тебе права определять, как жить другим людям. Человек может быть успешнее в науке, искусстве, неважно в чем, это не дает ему никаких дополнительных прав. А в Америке — фактически да.

— Жизнь заставит взглянуть на вещи по-другому. У Китая не менее сильная идеология, у России тоже. Китай не будет воевать, он будет внедряться в мир через экономику, не ассимилируясь с теми народами, куда он приходит. В России православная идеология. Я сейчас думаю, что вот это христианство, «панславянство», возвращается в Россию как государственная идеология. Это тоже очень сильная идеология, с отстаиванием каких-то своих ощущений — о том, что душа первична, что если заботиться о душе, мы получим и материальные блага.

— Китай — это цивилизация. И китайская цивилизация, в отличие от западноевропейской, не экспансивная. Китайцы всегда говорили: «Мы не хотим, чтобы эти варвары влияли на то, что у нас происходит. Мы, китайцы, сами определяем, как нам жить». Китай никогда не хотел завоевывать другие страны.

Они говорят: «То, что нам надо от них получить, мы получим мирным путем, но мы не хотим их пускать к себе». В этом отличие китайцев от американцев. Американцы говорят: «Мы хотим, чтобы все думали, как у нас, потому что мы самые правильные». У китайцев другой подход. Они говорят: «Как вы живете -не наше дело. Главное — чтобы ваши интересы не мешали нашим и чтобы мы могли получать пользу от вас».

У России ситуация другая. После всех катастроф, которые она пережила начиная с времен Петра Первого, она усиленно ищет ответ на вопрос, что же это такое, русская цивилизация, что такое российский народ. То есть не что значит быть гражданином России, а что значит быть частью русской цивилизации. Сам факт, что об этом задумываются, пытаются искать, вкладывают в это лучшие интеллектуальные силы, говорит о том, что в обществе есть здоровые силы.

Как это определится — это развитие, диалектика. Но факт: когда перестают задумываться и когда говорят, что «нам все ясно, у нас все хорошо», кончается развитие — и это уже очень опасно. Пока это бурлит, пока людям важно понять, кто они, а не что они едят, понять, какие у них ценности, на какой нравственной базе они стоят, как относятся друг к другу, в обществе будут здоровые силы.

— И какая самая главная, на ваш взгляд, сегодня проблема России?

— Если говорить в нравственном отношении, это определение того, какие у России государственные интересы, какие у народов России и у народа России в целом национальные интересы. Ответов на эти вопросы еще не нашли, и в этом основная проблема. Все остальное — второстепенные проблемы. Экономические, политические, традиционные проблемы — все это или болезни роста, или пережитки прошлого, они есть всегда и у всех. Основная проблема — это определить национальные и государственные интересы.

Вторая проблема — коррупция. Тут я могу сказать, что есть еще два народа, для которых коррупция, пусть меня не обвиняют в расизме, — национальная черта. Это Китай и Индия. Но при этом есть страна, в которой основное население - китайцы и индусы. Это Сингапур. И коррупция там нулевая! То есть можно преодолеть проблемы, которые были наложены прошлым развитием.

Наконец, третья проблема России — бесхозяйственность. Бесхозяйственность — это результат крепостного права. Когда ему на смену пришла государственная власть, она не смогла побороть ощущения «это не мое». И с этой проблемой российскому обществу еще предстоит справиться.