Режим Колчака: "Взрослое мужское население расстреливать поголовно"

Думаю, подобные методы лишили белых народной поддержки, т.е. даже изначально сочувствовавшие, многие были напуганы, что внесло свою лепту в крах белого движения. Об управленческих качествах говорит тот факт, что арестован он был своими же подчиненными (чехами), с которыми постоянно публично срался (кстати, никого из современников не напоминает тяга к публичным срачам с окружением и бывшими подчиненными?), которые поймали его и сдали большевикам в обмен на какие-то преференции.

Иными словами это был политический, управленческий и моральный банкрот, растерявший поддержку и народа, и своих собственных подчиненных, вынужденный заигрывать с оккупантами из Японии и США, просившийся в армию Британии "на каких угодно условиях", что, конечно, его не спасло. Героизировать его, ИМХО, могут лишь невежды, либо такие же банкроты.

Итак, небольшая справка:

«Передаю следующие повеления Верховного Правителя: Возможно скорее решительнее окончить с Енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми строгими, даже и жестокими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживавшего их; в этом отношении пример японцев, в Амурской области, объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков, вызван, по-видимому, необходимостью добиться успехов в трудной партизанской борьбе. Во всяком случае в отношении селений Кияйское, Нарвское должна быть применена строгая кара. Я считаю, что способ действия должен быть приблизительно таков:

1. В населенных пунктах надлежит организовать самоохрану из надежных жителей.

2. Требовать, чтобы в населенных пунктах местные власти сами арестовывали, уничтожали агитаторов и смутьянов.

3. За укрывательство большевиков, пропагандистов и шаек должна быть беспощадная расправа, которую не производить только в случае, если о появлении этих лиц (шаек) в населенных пунктах было своевременно сообщено ближайшей воинской части, а также о времени ухода этой шайки и направлении ее движения было своевременно донесено войскам. В противном случае на всю деревню налагать денежный штраф, руководителей деревни предавать военно-полевому суду за укрывательство.

4. Производить неожиданные налеты на беспокойные пункты и районы: появление внушительного отряда вызовет перемену настроения в населении.

5. В подчиненных вам частях установить суровую дисциплину и порядок. Никаких незакономерных действий, грабежей, насилий не допускать. С уличенным расправляться на месте, пьянство искоренять, пьянствующих наказывать, отрешать, карать.

6. Начальников, не умеющих держать вверенные им части на должной высоте, отрешать, предавая военно-полевому суду за бездействие власти.

7. Для разведки и связи пользоваться местными жителями, беря заложников. В случае неверных и несвоевременных сведений или измены – заложников казнить, а дома, им принадлежащие, сжигать. При остановках, на ночлегах, при расположении в деревнях части держать сосредоточенными, приспособлять занимаемые помещения к обороне, сторожевое охранение выставлять, держаться принципа качественности, а не численности охранения, при чем должна быть постоянная проверка несения службы; брать заложников из соседних незанятых красными частей селений. Всех способных к боям мужчин собирать в какое-нибудь большое здание, содержать под охраной и надзором на время ночевки, в случае измены, предательства – беспощадная расправа».

В вопросах международной политики Колчак держался антияпонской ориентации. Об этом он заявил и на допросе в Иркутске, и этому можно было верить, особенно, если иметь в виду первую эпоху его деятельности и только вопросы международной политики. Но международные отношения так переплелись и так скрестились с внутри-сибирскими отношениями, что Колчаку пришлось довольно быстро задумываться над переменой своей политической ориентации.

Единственной живой и реальной силой внутри Сибири, стоявшей на союзнической платформе, были чехи. Ориентироваться на союзников значило для Колчака искать поддержки прежде всего у чехов, а это представлялось для него по многим причинам и политическим и психологическим затруднительным. Чехи не признали переворота 18 ноября, и чешские солдаты отказывались драться на фронте из-за Колчака. С другой стороны, в русской военной среде нарастало и постоянно давало знать о себе чувство соревнования с чехами, желание показать, что русские могут обойтись и без них, «бывших военнопленных» России. Отказаться от союза с чехами было для многих колчаковских кругов тем легче, что место их не осталось бы незанятым, – к услугам правительства всегда могли явиться японцы. История международной политики Колчака – это и есть история постепенно углублявшегося разрыва с чехами и нараставшей связи у него с японцами. Но он шел по этому пути неуверенными шагами типичного истерика, и когда, наконец, будучи уже на краю гибели, принял решительный (и опять-таки истерически подчеркнутый) курс на Японию, оказалось, что уже поздно. Этот шаг погубил его и привел к аресту фактически теми же чехами.

Между тем Колчак, по самой природе своей власти, был вовсе не так далек от японцев, как это могло показаться на первый взгляд, и не даром его министры так упорно склонялись к японской ориентации. Чтобы убедиться в этом, достаточно еще раз просмотреть телеграмму того же Колчака на имя ген. Артемьева. Как характерно и симптоматично указание в самом начале ее на «пример японцев» в Амурской области, «объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков». И какой капитуляцией колчаковского «японофобства» веет от смущенного признания, что это диктуется «необходимостью добиться успехов в трудной партизанской борьбе». Не стоило быть японофобом в международной политике для того, чтобы так капитулировать перед ними в политике внутренней. Колчак понимал, конечно, кого он рекомендовал своим уполномоченным в качестве учителей. Это именно японцы ввели в Сибири систему массовой круговой ответственности, при которой все мужское взрослое население (или, по терминологии Колчака, все способные к боям мужчины) зараженных большевизмом деревень ими вырезалось, а деревни сжигались. Делалось это очень просто: сначала мужчин всех поголовно известного возраста выгонят за околицу и там перебьют, а деревню потом сожгут, – таковы были те методы усмирения, которые Колчак рекомендовал, как примеры, оправданные целесообразностью.

Еще характернее указания в той же телеграмме на необходимость возможно скорее и решительнее окончить с Енисейским восстанием. И потом эта зловещая директива относительно селений Кияйское и Нарвское, к которым должна быть применена строгая мера.

Дер. Нарва и село Кияйское составляли центр тогдашнего «камарчагского» фронта. Не имея возможности сломить упорство повстанцев, сильных прежде всего сочувствием к ним населения, адмир. Колчак прямо указывает, в каких именно местах надо следовать примеру японцев. И указания Колчака не пропали даром – я говорил уже, что когда манский фронт пал, после упорных боев в течение месяца, то вся Степно-Баджейская волость была выжжена. Трагичны подробности этого страшного аутодафе. В селе Ст. Баджей крестьяне просили не сжигать их больницы, – но больницу сожгли; тогда они стали просить пощадить школу, – но школу сожгли. Наконец, они умоляли разрешить им вынести из горевшей школы учебные принадлежности, в которых уже в то время чувствовался такой недостаток, но и этого не позволили, все было сожжено и все сгорело вместе с остальным селом.

Делать какие-либо послабления не позволяла, конечно, военная дисциплина – здесь исполнялся точный приказ самого верховного правителя применить к этому району японские методы усмирения: взрослое мужское население истребить поголовно, а деревни, хутора и села предать пламени. Что же удивляться, если, получив такое авторитетное распоряжение, ген. Розанов спокойно написал параграф второй своего приказа: «Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать, взрослое мужское население расстреливать поголовно».

Тут не только не было превышения власти, но, если бы ген. Розанов этого не сделал, то, будем и к нему справедливы, он совершил бы новый проступок против «Верховного», допустил бы прямое ослушание, а как он мог пойти на это, он, привыкший к дисциплине по силе Полевого уложения! Раз ему приказывали, он должен был исполнять – и он исполнил. Впоследствии ген. Розанов попал на Дальний Восток, дружил там с японцами, набил карманы русским золотом, а ныне благодушествует под лазурью империи микадо. Все это могло бы выпасть и на долю Колчака, стоило бы ему лишь сразу оценить, кто его друзья и кто враги, и по чьей дороге ему идти и, руководствуясь чьими методами, водворять мир и в человеках благоволение.

Обдумав этот вопрос, я пришел к заключению, что мне остается только одно — продолжать все же войну, как представителю бывшего русского правительства, которое дало известное обязательство союзникам, Я занимал официальное положение, пользовался его доверием, оно вело эту войну, и я обязан эту войну продолжать. Тогда я пошел к английскому посланнику в Токио сэру Грину и высказал ему свою точку зрения на положение, заявив, что этого правительства я не признаю и считаю своим долгом, как один из представителей бывшего правительства, выполнять обещание союзникам; что те обязательства, которые были взяты Россией по отношению союзников, являются и моими обязательствами, как представителя русского командования, и что поэтому я считаю необходимым выполнить эти обязательства до конца и желаю участвовать в войне, хотя бы Россия и заключила мир при большевиках. Поэтому я обратился к нему с просьбой довести до сведения английского правительства, что я прошу принять меня в английскую армию на каких угодно условиях. Я не ставлю никаких условий, а только прошу дать мне возможность вести активную борьбу.

Недели через две пришел ответ от военного министерства Англии. Мне сначала сообщили, что английское правительство охотно принимает мое предложение относительно поступления на службу в армию и спрашивает меня, где я желал бы предпочтительнее служить. Я ответил, что, обращаясь к ним с просьбой принять меня на службу в английскую армию, не ставлю никаких условий и предлагаю использовать меня так, как оно найдет это возможным. Что касается того, почему я выразил желание поступить в армию, а не во Флот, то я знал хорошо английский Флот, знал, что английской Флот, конечно, не нуждается в нашей помощи. Кроме того, флот гораздо меньше нуждается во внешнем пополнении, так как если корабль гибнет, то он гибнет вместе со всем экипажем. Затем, на что же я мог бы претендовать, идя во Флот? Я был командующим Флотом в Черном море, я бы пошел на какие угодно условия, но сами англичане, которые меня хорошо знают, были бы в ложном положении. Если бы я был молодой офицер, то меня бы могли назначить на какой-нибудь миноносец, но тут создалось бы нелепое положение. Вот почему я подчеркнул, что желаю идти в армию, хотя бы простым солдатом.

Таким образом, на запрос английского военного министерства я ответил, что у меня нет ни претензий, ни желаний, кроме одного —возможности участвовать активно в войне. Наконец, очень поздно пришел ответ, что английское правительство предлагает мне отправиться в Бомбей и явиться в штаб индийской армии, где я получу указания о своем назначении, на месопотамский фронт. Для меня это, хотя я и не просил об этом, было вполне приемлемо, так как это было вблизи Черного моря, где происходили действия против турок и где я вел борьбу на море. Поэтому я охотно принял предложение и просил сэра Ч. Грина дать мне возможность проехать на пароходе в Бомбей...

Из Шанхая я уехал на пароходе в Сингапур. В Сингапуре ко мне прибыл командующий войсками генерал Ридаут приветствовать меня, передал мне срочно посланную на Сингапур телеграмму от директора Intelligence Departament осведомительного отдела военного генерального штаба в Англии. Телеграмма эта гласила так: английское правительство приняло мое предложение, тем не менее, в силу изменившейся обстановки на месопотамском фронте (потом я узнал, в каком положении дело, но раньше я но мог этого предвидеть), считает в виду просьбы, обращенной к нему со стороны нашего посланника кн. Кудашева, полезным для общего союзнического дела, чтобы я вернулся в Россию

Из воспоминаний генерал-лейтенанта, атамана Г. М. Семенова, преемника А. В. Колчака, о деятельности частей чехословацкого корпуса, контролировавших с санкции Верховного правителя железную дорогу:

«Грабеж мирного населения и государственных учреждений по пути следования чехов достиг степеней совершенно невероятных. Награбленное имущество в воинских эшелонах доставлялось в Харбин, где продавалось совершенно открыто чехами, снявшими для этой цели здание местного цирка и устроившими из него магазин, в котором продавались вывезенные из Сибири предметы домашнего обихода, как-то: самовары, швейные машины, иконы, серебряная посуда, экипажи, земледельческие орудия, даже слитки меди и машины, вывезенные с заводов Урала».

Из воспоминаний генерала К. В. Сахарова, командующего одной из колчаковских армий, о борьбе колчаковцев с партизанским движением:

«Неумелые руководители борьбы с этими бандами применили самый легкий и несправедливый способ: возлагали ответственность за порчу железной дороги на местное население. Производилась экзекуция деревень и целых волостей. Уже после конца борьбы на фронте, когда остатки нашей армии шли на восток, приходилось видеть несколько больших сел, сожженных этими отрядами почти дотла в наказание за непоимку разбойников-большевиков… Огромные, растянувшиеся на несколько верст, села представляли сплошные развалины с торчащими кое-где обуглившимися, полусгорелыми домами. Крестьянское население таких сел разбредалось и было обречено на нищету, голод и смерть».

ПРИМЕЧАНИЯ: Воспоминания атамана Семенова «О себе: Воспоминания, мысли и выводы» достаточно известны. Книга издавалась в Москве как минимум 2 раза, есть электронные версии в «Интернете».
Воспоминания Константина Сахарова «Белая Сибирь» впервые изданы в 1923 году. С сокращениями опубликованы в сборнике «Дело не получило благословения Бога» (Хабаровск: Книжное издательство, 1992. 368 с.)

Верховный совет Антанты — главный координирующий центр союзников, в мае 1919 года заявил о том, что признает правительство Колчака правительством России и будет оказывать всемерную поддержку при выполнении нескольких условий:

- гарантии от любой «попытки снова вернуть к жизни тот режим, который разрушила революция.»;
- созыв Учредительного собрания после занятия Москвы;
- признание независимости Польши и Финляндии;
- при невозможности урегулировать вопрос о независимости Эстонии, Латвии, Литвы, кавказских и закаспийских образований с их правительствами передать этот вопрос в Лигу наций. До этого — признание этих областей автономными;
- «В-шестых, правительство адмирала Колчака должно признать за мирной конференцией право определить будущее румынской части Бессарабии …
- наконец, российское правительство должно подтвердить декларацию, сделанную Колчаком 27 ноября 1918 г., касающуюся российского национального долга.»

Вот как это описывал У. Черчилль в книге «Мировой кризис»:

«совет союзников в конце мая 1919 г. принял наконец определенное решение.
Клемансо, Ллойд-Джордж, президент Вильсон, Орландо и японский делегат Сайондзи выразили свою точку зрения в ноте от 26 мая, адресованной адмиралу Колчаку.

Черчилль пишет, что Колчак «удовлетворительно ответил на каждый в отдельности из тех вопросов, которые были ему поставлены Советом пяти.»
«Этот ответ помечен 4-м июня, а 12 июня Ллойд-Джордж, Вильсон, Клемансо и представитель Японии приветствовали тот дух, в котором был составлен ответ Колчака и который казался им вполне соответствующим сделанным им предложениям и содержавшим в себе «достаточную гарантию свободы и самоуправления русского народа и его соседей. В силу этого они готовы были предоставить Колчаку и его союзникам всю ту помощь, о которой говорилось в письме.»

Только верующий в «бълое дъло» человек может искренне утверждать, что здесь речь идёт о территориальной целостности России.

Колчак не устно, а письменно подтвердил отказ России — которую олицетворял, представителем которой его считали союзники — от своих территорий.

Напомним, что другой «белый герой» — П. Краснов — в открытую выступил за расчленение России:
— годом раньше - в мае 1918 - он пошёл на союз с "немцем", просил Вильгельма II «... Ваше Величество признать права Всевеликого войска Донского на самостоятельное существование, а по мере освобождения последних Кубанского, Астраханского и Терского войск и Северного Кавказа право на самостоятельное существование и всей федерации под именем Доно-Кавказского союза. » (подробнее - в статье «Петр Краснов изменил России с немцами еще в 1918-м»)

Поэтому использовать словосочетание «за единую и неделимую Россию» в отношении белых надо с осторожностью. Не забывать о содержании.