Как галичане развалили Киевскую Русь. Олесь Бузина

А сама Москва едва прописалась на страницах истории. Ее и упоминают-то впервые в летописи всего двадцатью двумя годами ранее как крошечный городишко суздальского князя Юрия Долгорукого. По значению это было что-то вроде нынешнего райцентра. Поэтому писать, что в 1169 году «москалі руйнують Київ» – то же самое, что предположить, что для столицы нынешней Украины представляет опасность банда свинокрадов из Кобеляк.

Зато как-то подзабылось, что на самом-то деле Киевскую Русь развалили именно галичане – те самые прославленные Роман и Данило Галицкие и еще несколько колоритных личностей, предшествовавших им. «Але українська держава не пропала через те, що Київ був знищений, – пишет уже упомянутая „Історія для дітей…“ – Вона прoicнyвaлa ще потім з двісті лiт. Тільки ії ядро пересунулося на захід».

Какая наглая бандеровская брехня! Ясно, что ни с того ни с сего государственные ядра не двигаются. Двигают их исторические персоны. Причем обычно с сепаратистскими замашками. В XII веке Галич как раз и являлся таким ядром местного сепаратизма.

Удивляться этому не стоит. Галичане отличались от настоящих русичей всем – психологией, антропологическим типом и, (что важнее всего!) неславянским происхождением.

Да-да! Именно неславянским! Подсознательно уроженцы Западной Украины осознают это до сих пор. Даже те, которые вообще ничего не читали – ни исторических книг, ни отрывных настенных календарей.

Тот, кто общался с обитателями Львовской или Ивано-Франковской областей, знает местное выражение – «расовий галичанин». «Його дружина – расова галичанка!» – с гордостью скажут вам. Или: «Пан Зеник – то справжній расовий галичанин». И укажут на вертлявого «курдупеля» (коротконогого субчика по-нашему) с идеологической истерикой в глазах.

Но если существует определение, то должно иметься и явление – какая-то местная галицийская раса. Попросту говоря, человечья порода, радикально не схожая с полтавчанами или черниговцами. Так из чего же она вывелась?

Разгадку можно найти в любой монографии по славянскому этногенезу.

На рубеже старой и новой эр славян в Галичине еще не было. Ее населяли носители так называемой «культуры карпатских курганов» – дакийское племя карпов. Древние даки – предки нынешних румын и молдаван. Во II веке при императоре Траяне их покорили римляне, основав на территории нынешней Румынии провинцию Дакия.

Но до самих Карпат и Верхнего Приднестровья завоеватели не дошли. Бедные местные территории, населенные отсталыми дикарями, попросту не интересовали уроженцев Италии. Овечьей шерсти у них хватало своей, а гоняться по полонинам за какими-то козлоногими сатирами ради одной воинской славы не имело смысла. Даков-карпов оставили в покое, предоставив им возможность существовать в своей «культуре карпатских курганов».

Так продолжалось до эпохи Великого переселения народов, когда с Волыни сюда стали просачиваться славяне. В V–VI веках эта часть даков, подпав под их власть, утратила свой язык и перешла на славянское наречие, естественно, исковеркав его. Из даков, подчинившихся римлянам, вышли румыны и молдаване. А из тех их остатков, которые признали превосходство славян, – нынешние галичане. Таким образом, не будет преувеличением сказать, что галичане – это по сути славянизированные молдаване.

«Історичний шлях культури карпатських курганів, – утверждает изданная в 1995 году в Киеве „Давня історія України“, – е наочною ілюстраціею асиміляції давніми слов'янами гето-дакійців. Можливо, саме в цьому явищі полягають глибинні причини своерідності слов'янських етнічних груп, що проживають нині в Карпатах».

Но почему «можливо»? Лично я, глядя на то, как скачут вокруг ватры гуцулы со своими национальными томагавками, ни на йоту не сомневаюсь в причинах этой «своерідності». Те же румынско-молдавские (гето-дакийские!) мелодии, те же горбоносые неславянские лица, точно такие же расшитые карпатскими цацками кептари шерстью вовнутрь. Пока молчат – вообще от молдаван не отличишь!

Под власть Руси прикарпатские земли попали поздно. Поначалу Киев соперничал за них с Польшей. Соперничал с переменным успехом, пока в конце X столетия Владимир Святой не отобрал их в составе так называемых «червенских городов». Отсюда и другое название Галичины – Червонная Русь. Столицей ее, кстати, сначала был не Галич, а Перемышль.

В начале XII века тут завелся необыкновенно вредный, пакостный и удачливый князь – отдаленный потомок Владимира Святого, приходившийся ему прапраправнуком. Носил имя Владимирко и, подобно Евгению Онегину, приходился «наследником всех своих родных». Те не отличались особой живучестью и мерли с завидной регулярностью. Жадный Владимирко радостно пригребал к себе их осиротевшие уделы и вскоре оказался самым видным князем в Галичине. Только последний родич – звенигородский князь Иван – не хотел умирать. Тогда Владимирко просто согнал его с места, вынудив податься в бродячие разбойники.

Став единственным князем большого шмата земли, Владимирко перенес свою столицу из Перемышля в Галич. Сделал он это потому, что Перемышль лежал на западной границе Галичины, а Галич – строго посредине. Отсюда было проще грабить подконтрольные территории.

Дальнейшая политика этого сепаратиста была проста. Кто бы ни утверждался в Киеве, он считал его своим заклятым врагом и, как мог, подгрызал центральную власть. В 1139 году киевским князем стал Всеволод Ольгович. Но Владимирко не считал его «за человека» и гнул свою линию на фактическую независимость от столицы Руси.

Всеволод собрал мощную коалицию князей, пригласил в помощь половцев и отправился на галицкого сепаратиста в поход. Устоять перед такими силами Владимирко не смог и под Перемышлем проиграл решающую битву. Но он был такой богатый и хитрый, что уговорил киевского князя помириться, уплатив 1400 гривен откупа (около 70 кг серебра). Забрав «налог», Всеволод убрался в столицу, а Владимирко – на охоту.

В принципе он дешево отделался. Денег у него было много. Днепровский торговый путь перекрыли половцы, от чего Киев постепенно слабел. Зато галичане держали под контролем всю торговлю по Днестру, немыслимо обогащаясь на транзите между Византией и Западной Европой.

Но Владимирко был такой жадный, что его ненавидели собственные бояре. И та охота чуть не стала для него роковой. Пока князь-паразит гонялся где-то под Тисме-ницей за диким зверьем, галицкая знать потихоньку передала власть его двоюродному брату – Ивану Берладнику – тому самому живучему родственнику, которого Владимирко некогда выжил из его удела.

Узурпатор вернулся с охоты и застал ворота Галича на замке. На стенах радостно гоготали сторонники враждебной партии. Но Владимирко упорно боролся за свое «рабочее место». Единственное, что он умел – это собирать мыто с проплывавших по Днестру купцов. Как он мог позволить лишить себя такой доходной профессии?

Осада продолжалась три недели. Наконец на Масленицу 1145-го князь-изгой вернул себе любимый город и, как пишет автор Ипатьевской летописи, «войдя в Галич, многих людей порубал, а других казнил казнью лютою». Иными словами, вояки его отличились и при штурме, и в результате последовавших за ним обдуманных репрессий.

Уследить за логикой событий середины XII века потрясающе трудно. Тем более описать в русле хоть какой-нибудь исторической концепции. По сути Русь представляла собой просто скопление деморализованного народа, который делили князья из расплодившегося рода Рюриковичей. Ведь все эти Владимирки, Всеволоды, Иваны Берладники – хоть и дальние, но родственники. Все они потомки великого князя Владимира Святого. Но земли для них не хватает, так как каждый оставляет многочисленных наследников. Перманентная гражданская война между князьями превращается просто в факт повседневного быта – такой же, как дождь, слякоть и падеж скота. Паны бьются – у мужиков чубы трещат.

Но уж никак не вписывается этот мутный хаос в схему «украинцы против москалей»! Не вписывается хотя бы потому, что лучшим союзником галицкого Владимирка в борьбе против Киева становится суздальский Юрий Долгорукий. Да-да! Тот самый, трижды проклятый авторами бесчисленных историй для детей «основатель Москвы».

Партнерство их настолько крепко, что Юрий Долгорукий даже отдает за сына Владимирка – Ярослава Осмомысла – свою дочь. Два провинциальных князька семейными узами скрепляют злодейский союз против Киева!

А в Киеве новый суверен – внук Владимира Мономаха – Изяслав. Сначала он разбивает суздальского Юрия, а потом галицкого Владимирка. Причем разбивает так, что тот готов на все, на любой выкуп. Лишь бы ему сохранили жизнь. Даже умоляет союзника Изяслава – венгерского короля Гейзу – замолвить за себя словечко. «Просите короля, – говорит он своим послам. – Пусть не выдаст меня Изяславу».

К Изяславу хитрый галичанин тоже шлет посольство со словами: «Брат! Я кланяюсь тебе и каюсь за свою вину, потому что виноват я. Ныне же, брат, прими меня к себе и прости меня…» И, как ни странно, прощелыгу в очередной раз прощают! Все садятся пировать в шатре у венгерского короля, а к Владимирку отправляют гонца с крестом, который тот на радостях целует, присягаясь быть вечно преданным киевскому князю. По условиям мира, он должен вернуть все захваченные у киевлян города и признать себя вечным вассалом Изяслава.

Но как только войска расходятся по домам, Владимирко забывает о крестном целовании. Ипатьевская летопись сохранила нравоучительный рассказ о киевском после, боярине Петре Бориславиче, который напомнил галицкому сепаратисту о нарушенной присяге: «Княже! Ты крест целовал!» В ответ Владимирко только ехидно ответил: «Вот этот маленький крестик? Иди отсюда и езжай к своему князю!»

Но стоило Петру Бориславичу выехать с княжьего двора, как Владимирка разбил паралич. «Ой! – только и успел сказать клятвопреступник, выходя из церкви Спаса, где отстоял вечерню. – Кто-то ударил меня в плечо». И рухнул без сил. В тот же вечер хитрец скончался.

Перепуганный Ярослав Осмомысл вернул киевского посла и подтвердил свою зависимость от стольного града. Божье чудо на полвека отдалило развал Руси. Но после смерти Ярослава Осмомысла и пресечения его рода новая династия галицких князей снова подняла знамя борьбы против Киева.