Дело о бойне в казарме

Правда, первое место среди преступлений, рассмотренных трибуналами в 1971 году, скорее всего, заняло бы дело ефрейтора Юрия Гаева, устроившего в своей воинской части расстрел сослуживцев...

Букет правонарушений
Юрий Гаев родился в 1950 году в Карелии, окончил восемь классов и поступил в профтехучилище, в котором готовили трактористов. Как говорилось в его характеристике, дисциплинированностью он не отличался, но для воспитанников ПТУ это было обычным делом. По окончании училища Гаева направили на работу в леспромхоз, откуда в осенний призыв 1968 года он и отбыл в армию.

Служить он попал в 359-й отдельный местный стрелковый взвод охраны на станции Титовка в Мурманской области, задачей которого была охрана склада неприкосновенного запаса горючего Ленинградского военного округа и время от времени охрана отправлявшихся по железной дороге грузов. В характеристике, написанной для следствия, говорилось, что служил он хорошо и отлично стрелял, за что получил звание ефрейтора.

Кроме того, коммунисты части оказали ему высокое доверие и выдвинули кандидатом в члены КПСС. Однако, судя по другим деталям из той же характеристики, написанное, мягко говоря, не соответствовало действительности. Там отмечалось, что Гаев был груб с окружающими и употреблял спиртные напитки.

Так что, скорее всего, он, как и в ПТУ, не отличался дисциплинированностью, но в маленькой части предпочитали закрывать глаза на такие проступки, ведь из-за этого могла пострадать карьера командира. В партию Гаева приняли, надо полагать, не за успехи в службе, а, как водилось в те времена, чтобы протащить в члены КПСС кого-то из гражданских служащих части. Тогда, чтобы принять одного служащего, парторганизация должна была вовлечь в партию двоих рабочих или солдат. Очевидно, хотя в деле об этом прямо и не говорилось, прием в партию нужного человека должен был состояться на партсобрании 2 декабря 1970 года.

Срок службы Гаева заканчивался в ноябре 1970 года, но майор Заико — командир войсковой части 42290, в которую входил взвод Гаева,— задержал его демобилизацию, чтобы он принял участие в партсобрании. Лишение святого права на своевременный дембель очень разозлило ефрейтора.

Ко всему прочему вместе с другими солдатами и командиром взвода, сверхсрочником Москалевым, его отправили в командировку охранять очередной груз. По пути бравые солдаты совершили хищение вверенной им социалистической собственности — мяса, незамедлительно продали его, а на вырученные средства купили водки, которую и употребляли в поезде на обратном пути к части, что было очередным попранием уставов.

23 ноября 1970 года Гаев, как говорилось в деле, выпил без малого пол-литра и крепко уснул. А вечером, когда поезд приблизился к станции Титовка, командир взвода начал его будить. Побудка очень быстро превратилась в очередное воинское преступление. Некоторые свидетели на следствии утверждали, что, когда Москалев начал будить Гаева, тот набросился на него, схватил за горло и ударил с такой силой об окно, что разбил стекло.

Командир оказался сильнее и бил ефрейтора по лицу кулаками и головой с такой силой, что разбил ему нос и губы. Гаев кричал, что убьет Москалева, открыл дверь вагона, выпрыгнул из тормозившего у станции Титовка поезда и побежал в часть.

Точный расстрел
Дальнейшие события подробно описывались в деле:

"До этого Гаев неоднократно нес службу в карауле части, и он знал, что в последнее время патроны караулу, состоявшему всего из четырех человек, на руки не выдавались и что они хранятся в ящике, ключ от которого всегда лежал в открытом столе у начальника караула.

Воспользовавшись нерешительностью и растерянностью молодого солдата Долганюка Ю. М., который в это время находился в караульном помещении один, Гаев проник в караульное помещение и сразу же захватил оба стоявших там в пирамиде карабина СКС.

Затем Гаев разыскал ключ от ящика с боеприпасами, взял свыше 130 патронов и зарядил один из карабинов, дослав при этом патрон в патронник. Уходя из караульного помещения, чтобы обезопасить себя, Гаев повредил в карауле телефон, забрал ключ от ящика с патронами и унес с собою второй карабин, повесив его за спину.

После этого, около 19 часов, Гаев направился к казарме части, рассчитывая найти там Москалева и убить его. В это время у казармы оказались рядовые Чухонин Е. Н., Дмитриев П. С. и Горбунов Ю.А., только что прибывшие на автомашине со ст. Титовка, и командир части майор Заико Л. А., который вышел из казармы, чтобы узнать о результатах поездки подчиненных в командировку.

Увидев названную группу военнослужащих и заметив, что Москалева среди них нет, опасаясь, что указанные лица помешают ему найти и убить Москалева, пьяный Гаев в тот момент, когда к нему попытался приблизиться рядовой Дмитриев, закричал: "Не подходи!" — и сразу же, с расстояния 4-5 метров, выстрелил в грудь Дмитриеву и убил его.

В это же время Гаев принял решение убить и командира части майора Заико, и не только в связи с тем, что он и другие стоявшие с ним военнослужащие могли помешать осуществить убийство Москалева, но и потому, что в последний период службы он, Гаев, проявлял недовольство служебной деятельностью майора Заико, а именно тем, что последний задержал увольнение Гаева в запас и незадолго до 23 ноября 1970 года наказывал его за употребление спиртных напитков и самовольный уход из части.

В связи с этим после убийства Дмитриева Гаев стал стрелять в майора Заико и рядового Горбунова.

Во время этой стрельбы Горбунов одной пулей был смертельно ранен в живот и осколками срикошетировавшей и разорвавшейся второй пули — в мягкие ткани левой руки. Раненый Горбунов убежал к въездным воротам части, находящимся примерно в 35 метрах от казармы, и там упал. Гаев же продолжал стрелять в Заико, преследовал его, когда он пытался скрыться за казармой, стреляя в него и там. Непосредственно в Заико Гаев произвел не менее шести выстрелов. Заико был убит пятью выстрелами сзади, и одним выстрелом, не задевшим тела потерпевшего, у него была пробита шапка.

Рядовому Чухонину в начале стрельбы Гаева удалось забежать в казарму, где он крикнул: "Гаев стреляет!" или же "Гаев стреляет в командира"".

Находившиеся в казарме около 10 военнослужащих, в том числе дежурный по части мл. сержант Марьин А. П., сержант Матьякубов В. К., рядовые Михеев Ю. Ф., Ананьин Н. Г., Кривоножкин B. C. и другие, пытались открыть ружейную комнату и вооружиться. Однако в это время на пороге казармы появился вооруженный Гаев, который забежал в казарму с той же неотступной мыслью разыскать и убить Москалева. Все стали разбегаться и прятаться под кровати, в классы и другие помещения казармы.

Рядовые Чухонин и Кривоножкин закрылись в кладовой для личных вещей, дверь в которую находится в створе с входом в казарму.

Войдя в казарму, Гаев с той целью, чтобы запугать находившихся там военнослужащих, заставить их не мешать ему разыскивать Москалева, произвел вдоль казармы выстрел, не обращая при этом внимания на то, что по казарме в это время бежали некоторые солдаты. Пуля от этого выстрела пробила дверь названной кладовой, ею был ранен в обе ноги рядовой Кривоножкин и убит рядовой Чухонин в результате попадания этой пули в сердце потерпевшего. После этого Гаев обошел помещение казармы, но Москалева он не нашел, так как последний к этому времени в части еще не появлялся.

Перед уходом из казармы Гаев в комнате дежурного по части оборвал провода телефонной связи и выбросил телефонный аппарат на площадку перед казармой. В ружейной комнате Гаев взял ручной пулемет РПД и два пустых диска к нему.

Выйдя из казармы, Гаев увидел Москалева, который бежал от въездных ворот к штабу части. С расстояния 20-30 метров Гаев открыл по Москалеву прицельную стрельбу, произвел несколько выстрелов, но промахнулся. Москалеву удалось вбежать и спрятаться на территории части. Разыскивая его, Гаев зашел в помещение штаба и, не найдя там Москалева, произвел в коридоре штаба выстрел.

Вскоре после этого Гаев с карабинами направился за пределы части, бросив на ее территории пулемет и диски к нему.

В то время, когда Гаев проходил мимо гаража части, его заметил оказавшийся там мл. сержант Самодуров И. Е. Самодуров, имея цель обезоружить и задержать Гаева, бросился на последнего и схватился за ствол карабина. Гаев же, стремясь избежать задержания, умышленно произвел выстрел в живот Самодурову, отчего последний упал. После этого Гаев ушел по железнодорожной линии в сторону г. Мурманска".

Для поисков убийцы были стянуты значительные силы. Однако использовать их не пришлось:
"Около 6 часов утра 24 ноября 1970 года, примерно в 15 километрах от части, Гаев добровольно явился в общежитие железнодорожных рабочих, сдал там карабины, оставшиеся у него 118 патронов, упомянутый выше ключ от ящика с боеприпасами и попросил сообщить о его явке с повинной командованию".

Естественный приговор
В трибунале отрицать очевидное было бесполезно. Однако Гаев и его адвокат выбрали странную линию защиты. Вместо того чтобы доказывать, что преступление стало если не естественным, то логическим продолжением беспорядков в части, обвиняемый сосредоточился на вопросе, сознательно или несознательно он застрелил майора Заико. Он то подтверждал, что был зол на командира части, то утверждал, что хотел убить только Москалева, а в остальных стрелял, чтобы не мешали осуществлению мести.

Возможно, защита могла бы побороться за признание Гаева невменяемым. Однако адвокат не стал оспаривать заключение психиатров о вменяемости обвиняемого и его полной ответственности за содеянное, так что итог был предсказуемым.
Приговор гласил:
"Гаева Юрия Михайловича признать виновным в умышленном убийстве более двух лиц в связи с исполнением двумя из потерпевших своего служебного долга с целью облегчить совершение другого преступления и способом, опасным для жизни многих людей, т. е. в совершении преступления, предусмотренного ст. 102, п. п. "в", "д", "е" и "з" УК РСФСР, на основании которой подвергнуть его, Гаева Ю. М., смертной казни — расстрелу".

Военная коллегия Верховного суда СССР, в которую была подана кассационная жалоба, решила:
"В кассационной жалобе осужденный Гаев, не оспаривая своей виновности и правильности юридической квалификации совершенных им преступлений, просит заменить ему расстрел лишением свободы... Сержант Москалев... организовал пьянку, а затем завязал драку, это его, Гаева, обозлило, и, находясь в состоянии опьянения, он решил убить Москалева. Других военнослужащих убивать не желал. "Дальнейшее все получилось по пьянке". Далее Гаев просит также учесть, что с 15 лет он занимался общественно полезным трудом, закончил профтехучилище и работал трактористом. За время службы в Советской Армии он неоднократно поощрялся командованием и ему предоставлялся краткосрочный отпуск на родину.

Проверив материалы дела и обсудив доводы, приведенные в кассационной жалобе осужденного, Военная коллегия Верховного Суда СССР находит приговор суда в отношении Гаева законным и обоснованным".

Оставалось только просить о помиловании, и в прошении Гаева делался упор на беспорядки в части:
"С момента совершения преступления, которое я не оспариваю, прошло более 8 месяцев. За этот период времени я глубоко осознал свою вину и готов ее искупить честным трудом...

Все произошло по пьянке, которую организовал командир взвода старший сержант Москалев, на деньги, вырученные от продажи краденого мяса. Он затеял драку, ударил меня головой, что сильно обозлило меня, и я решил убить его. Больше никого убивать не хотел. Из-за беспорядков в организации караульной службы мне легко удалось взять карабины и боеприпасы к ним.

После совершения преступления опомнился, сильно переживал о случившемся и добровольно явился к органам власти с повинной. Ходатайствую перед Президиумом Верховного Совета СССР о сохранении мне жизни".

Однако ему вновь отказали:
"Рассмотрев ходатайство о помиловании Гаева Ю. M., осужденного к смертной казни, предложения в связи с этим Прокуратуры СССР и Верховного Суда СССР, ввиду особой тяжести совершенного преступления и повышенной общественной опасности осужденного Президиум Верховного Совета СССР постановляет:

Отклонить ходатайство о помиловании Гаева Юрия Михайловича, рожд. 1950 года".

Завершилась история русского Брейвика беспощадной пометкой в деле:
"Приговор в отношении Гаева Юрия Михайловича приведен в исполнение 14 июня 1972 года"